В мирное время цель стратегии — избежать войны или защитить национальные интересы, не прибегая к военным действиям; в период же войны стратегия определяет цель войны, планы и методы ее ведения. Она может накладывать ограничения на военные действия или снимать их, ускорять или замедлять ход событий. Именно стратегия придает военным действиям осмысленный характер.
Стратегии приходится иметь дело не только с реальным противником, но и с определенными условиями и со свойственными войне случайностями, с которыми всегда неожиданно сталкиваются воюющие стороны. Трудно найти что-нибудь более динамичное, чем развитие войны и связанной с ней стратегии. Поэтому, когда мы даем определение стратегии, а всякое определение имеет тенденцию не принимать во внимание процесс развития, мы должны опасаться закостенелых догм и доктрин, которые могут сделать наши суждения устаревшими. Наше определение должно охватывать все постоянно меняющиеся концепции и формы стратегии, по мере того как последняя сообразуется с изменениями, происходящими в самой войне. Это, может быть, даже важнее, чем формально правильно оценивать современную эпоху.
Поскольку природа войны изменялась даже тогда, когда страны в отношении источников сырья и других средств жизни были в основном независимыми, война становилась делом все более усложнявшейся стратегии. Неизбежно война превратилась в борьбу за захват тех или иных территорий, за укрепление влияния в этих районах или усиление контроля над ними. Стратегия главным образом имела отношение к созданию армий и развертыванию их на полях сражений при благоприятных обстоятельствах, которые давали наилучшие шансы победить противостоящие армии. Фактически суть сухопутной стратегии (Land strategy) сводилась к тому, чтобы в наиболее благоприятный момент и в самом выгодном месте бросить свою превосходящую армию против армии противника.
С ростом морского могущества появился новый вид стратегии, нацеленной на заморскую экспансию и развитие торговли. Морская стратегия (Sea strategy) не только отличается от сухопутной, но и во многих отношениях сложнее ее. В ранний период морская стратегия в основном имела дело с эскортированием караванов торговых судов, и все наши великие флотоводцы [автор - английский вице-маршал авиации, так что, речь идет об британском флоте] не искали встречи с противником. Цель военно-морской стратегии (Naval strategy) в тот период сводилась к охране торгового судоходства. Эта простейшая форма стратегии начала усложняться с постройкой все более и более крупных кораблей, которые предназначались для борьбы с уступающими им по размерам эскортными кораблями, пока, наконец, не появились мощные флоты, выступавшие друг против друга в морских сражениях. В результате морская стратегия еще более усложнилась, так как один флот, несмотря на свое превосходство, не всегда мог вынудить противника принять бой, а это в свою очередь привело к появлению новых элементов морской стратегии — к блокаде и поддержанию «флотов в готовности». С появлением подводных лодок, мин, а затем и авиации в морскую стратегию была внесена еще большая путаница.
Важным этапом в развитии стратегии явилось комбинированное применение сухопутной и морской стратегии, которое, например, дало возможность Британскому Содружеству наций воспользоваться преимуществами той и другой стратегии и взять верх над другими державами, которые главным образом опирались на сухопутные силы. Однако следует иметь в виду, что естественное сближение сухопутной и морской стратегии не проходило гладко. В течение многих лет точки зрения представителей военно-морских и сухопутных сил неизбежно расходились. Мальборо был первым выдающимся руководителем, который оценил многообещающие выгоды комбинированного применения сухопутной и морской стратегий. Однако споры по этому вопросу не прекращались. Представители сухопутных сил утверждали, что военно-морской флот призван содействовать торговле и обслуживать армию, а представители военно-морских сил считали, что главная цель стратегии — завоевание господства на море. Комбинированное использование обоих видов стратегии давало многообещающие результаты, но зачастую оно не приносило тех непосредственных выгод, которые давало раздельное применение сухопутной и морской стратегий. История знает много войн, которые велись при взаимодействии военно-морских и сухопутных сил, но это была скорее более или менее удачная координация двух видов стратегии, а не одна общая стратегия.
В период первой мировой войны морская и сухопутная стратегии находились в тесном взаимодействии. Эта война внесла в стратегию новый и преобладающий фактор: воюющие державы впервые поняли и признали, что они ведут борьбу не на жизнь, а на смерть за сырье, рынки, территории, а также за свое экономическое и государственное существование. Они не собирались определять исход борьбы исключительно по результатам сражения. К тому времени государства стали более демократичными в том смысле, что их руководящие деятели обрели более высокое политическое сознание и все людские и экономические ресурсы направили на создание огромных национальных армий и флотов. Факт поражения они признали лишь тогда, когда эти армии в флоты были полностью разбиты и истощены. Фактически это была тотальная война.
Как мы теперь знаем, появление военно-воздушных сил во время первой мировой войны могло бы еще больше усложнить стратегию в целом, но на деле привело лишь к усложнению морской и сухопутной стратегии, дополнив ту и другую проблемами потенциальных возможностей авиации и авиационного обеспечения. Несмотря на великие сухопутные сражения и громадные потери, решающую роль в достижении победы сыграли наши заморские стратегические ресурсы и наша морская стратегия, благодаря которым мы получили преимущества над Германией, экономические ресурсы которой были истощены. Ограниченные виды классической стратегии, имевшие дело с каким-то одним театром военных действий или с одним континентом, переросли в стратегию, охватывающую значительную часть мира. Но и эта стратегия была обновлена. Она охватила еще большие пространства в период второй мировой войны.
Германия начала первую мировую войну из соображений главным образом экономического характера, хотя пропаганда того времени утверждала совсем другое. Замыслы Гитлера по своему диапазону были шире: он начал вторую мировую войну с тем, чтобы завоевать «жизненное пространство» и объединить Европу под нацистским игом. Случилось так, что именно этот период явился кульминационным в эволюции стратегии: сама война революционизировалась и вызвала серьезные изменения в стратегии. За время, прошедшее между двумя войнами, была сформулирована воздушная стратегия (Air strategy), согласно которой военно-воздушные силы должны применяться для ликвидации военного потенциала и действий по тылам противника вне всякой зависимости от боевых действий на суше и море. По поводу этой новой стратегии между отдельными видами вооруженных сил разгорелась ожесточенная полемика, которая проходила еще более бурно, чем некогда споры о взаимоотношении между морской и сухопутной стратегиями. Авторитеты в области военной авиации утверждали, что действия по тыловым районам противника имеют более важное значение, чем авиационное обеспечение боевых действий сухопутной армии и военно-морского флота, в то время как авторитеты в области военно-морских и сухопутных сил продолжали считать эти действия авиации второстепенными, отвлекающими внимание от основной цели войны и даже ведущими к напрасной трате военных усилий государства.
Вторая мировая война опровергла оба эти утверждения. В ходе нее была создана воздушная стратегия, предусматривавшая подрыв военного потенциала противника, кроме действий против его армии и флота. Была создана и воздушная стратегия авиационной поддержки сухопутной армии и флота, особенно при проведении важных операций. Гибкость воздушной мощи определяется диапазоном тех задач, которые она может выполнять, и известной свободой в выборе этих задач. Эта идея гибкости воздушной мощи и вносит сложность в воздушную стратегию. К счастью, именно она сделала практически применимыми те два элемента воздушной стратегии, которые определились в ходе прошлой войны. Однако необходимо помнить, что в будущем эффективно использовать авиацию, снабженную ядерным оружием, управляемыми снарядами, баллистическими ракетами и сверхзвуковыми самолетами, для достижения стратегических целей легче, чем применять ее в качестве непосредственной воздушной поддержки.
Вслед за созданием воздушной стратегии произошла еще одна очень важная перемена. Появление ядерного оружия указало путь к новой воздушной стратегии, которая в случае применения этого оружия могла бы превратить обычную войну с ее долгими, длящимися целые годы кампаниями в такую войну, исход которой определился бы в сравнительно короткое время. Таким образом, в результате второй мировой войны тотальная война и последствия поражения в ней приобрели новые масштабы.
В дополнение к той беспощадной борьбе, которую ведут армии и флоты в сражениях, военно-воздушные силы распространяют военные действия на все население тыла, угрожая самой жизни наций.
Исходя из особенностей боевых действий военно-воздушных сил, был сделан вывод, что тыл страны не может больше прикрываться одними только военно-морскими и сухопутными силами. Морская стратегия, правда, давно уже играет значительную роль в жизни и экономике воюющей страны, однако результаты этого влияния сказывались не сразу и часто не были очевидными. Воздушная стратегия со всей ясностью показала, что война сейчас ведется гражданским населением не в меньшей степени, чем вооруженными силами. Это в свою очередь привело к необходимости выработки новой стратегии обороны тыла, создания военных сил и гражданских организаций для проведения в жизнь новых, порожденных современной войной требований.
Кингстон-Макклори Э. Дж., "Глобальная стратегия"