Современная стратегия охватывает нечто большее, чем практическое искусство командира. Самым существенным дополнением к ней являются проблемы мирного времени. Сюда относится оценка потенциальных возможностей новых видов вооружения; оценка характера угрозы со стороны противника; оценка и завоевание симпатий мирового общественного мнения; оценка проблем холодной войны; определение численности и характера вооруженных сил, необходимых в мирное время, а также степени их боеготовности на случай внезапной войны с особым учетом их сдерживающей мощи; базирование и дислокация собственных вооруженных сил в мирное время; численность и состав резерва мирного времени и величина запасов военных материалов; решение всего комплекса проблем обороны метрополии и их координирование с действиями вооруженных сил; определение места наших национальных вооруженных сил в системе союзной стратегии и координирование связанных с этим проблем.

Ясно, что это расширение сферы, охватываемой стратегией, меняет характер взаимоотношений между политическим и военным руководством при рассмотрении вопросов ведения войны. Политическое руководство должно заниматься самыми разнообразными стратегическими проблемами, а военное руководство — более чем когда-либо раньше принимать во внимание политические проблемы при разработке стратегии. Эти две области неизбежно будут частично совпадать.

Несмотря на общность конечной цели, военные стратеги и политические руководители не всегда приходят к соглашению, и в основном потому, что их методы решения тех или иных вопросов различны. Так, политическое руководство государств, не считая лишь самых могущественных, стремится наложить как можно больше ограничений на военную стратегию. Военную стратегию можно правильно разработать лишь тогда, когда будет точно определена цель войны или цель мирной политики. Если создается обстановка, при которой политическое руководство оказывается застигнутым врасплох, как это уже имело место в условиях холодной и локальной войн и может случиться в тотальной войне, следует принять срочные меры политического характера, чтобы как-нибудь исправить создавшееся положение. Не удивительно, что такие меры нередко оказываются плохо обдуманными и даже препятствуют формулированию правильной военной стратегии.

Военные руководители Запада вполне могли бы сказать своим правительствам: «Мы сейчас достигли такого положения, что в ближайшие пять — десять лет, если, конечно, вы не допустите просчетов, тотальная война маловероятна; если же начнется ограниченная или локальная война, опять-таки из-за вашего просчета, то мы в силах прекратить ее, если вы наберетесь мужества приказать нам это». События последних лет в области холодной войны свидетельствуют об ограничениях, как прямых, так и косвенных, со стороны политического руководства. Холодную войну в основном следует вести на политическом фронте; результаты ее не порождают ни уверенности, ни действенной всеобъемлющей военной стратегии. Главная опасность подобного положения заключается в том, что как политические, так и военные руководители могут рассчитывать друг на друга, надеясь, что именно те, другие, найдут панацею от всех бед.

Как бы нам ни хотелось провести точную границу между военной областью стратегии и областью политического руководства войной, сейчас такое разграничение на самом решающем уровне было бы крайне опасным. Стратегическое руководство должно тесно переплетаться с политическим на самом высоком уровне. Стремление военных руководителей прошлого свести свои обязанности к эффективному использованию войск, выделенных им политическим руководством, сейчас свидетельствовало бы лишь о крайней косности взглядов. Политические руководители несут ответственность за политику и руководство войной, и само собой разумеется, что эффективная и обоснованная стратегия опирается на эффективную и обоснованную политику.

Военные руководители являются военными советниками политических руководителей, и они должны вместе разрабатывать стратегию. Кроме того, военные руководители обязаны точно придерживаться этой стратегии и эффективно проводить ее в жизнь.

Современная стратегия призвана радикально изменить прежнюю стратегию отдельных видов вооруженных сил — национальную и объединенную стратегию (Combined strategy). Как никогда ранее, тот или иной вид вооруженных сил при решении какой-либо стратегической проблемы вынужден теперь подходить к ней не просто как к проблеме, затрагивающей сухопутные, военно-морские или военно-воздушные силы в отдельности, а как к общей проблеме, касающейся всех трех видов вооруженных сил. Такая проблема должна рассматриваться во взаимосвязи со всем комплексом других проблем. Это означает не согласование ради вежливости, а активную стратегическую политику с современной точки зрения всех трех видов вооруженных сил, разрабатываемую в тесном взаимодействии, без ведомственной грызни. На деле это должно вылиться в создание совместной стратегии (Joint strategy). Стратегические концепции в данный момент представляют собой самостоятельные стратегии трех видов вооруженных сил, согласуемые и координируемые пропорционально размерам тех влияний, которые в тот или иной период являются в верховном командовании или политическом руководстве преобладающими. Попытки добиться целостности и взаимной связи, делавшиеся в прошлом, были малоуспешными — в основу их были положены точки зрения руководителей отдельных видов вооруженных сил, а не совместная точка зрения, основанная на общегосударственном подходе.

При существующих условиях, когда нужны современные виды вооружений, становится все более очевидным, что мы уже не можем позволить себе содержать вооруженные силы такой структуры и таких размеров, как раньше. Если мы будем производить самые современные истребители, бомбардировщики, боевые корабли и бронетанковую технику, а также ядерное оружие, оборонительные управляемые снаряды и баллистические ракеты, нам будет еще труднее сводить концы с концами. Более того, исследовательские ресурсы для нужд обороны, которыми располагает Соединенное Королевство, в лучшем случае составляют одну четверть того, чем располагают Соединенные Штаты Америки или Советская Россия. В этой связи не следует забывать, что объем научно-исследовательской работы одинаков как для создания одной атомной бомбы, одного бомбардировщика, одного авианосца или одной бронемашины, так и для десятка тысяч.

Величайшая финансовая опасность кроется в том, что Соединенное Королевство и Соединенные Штаты по-прежнему будут пытаться экономить на обороне старым и совершенно неудовлетворительным методом: сокращать средства, выделяемые каждому виду вооруженных сил, оставляя общую структуру вооруженных сил неизменной. Это неизбежно приведет к вырождению и упадку.

Хотя различные принципы стратегии вооруженных сил формулируются сравнительно просто, на деле определение стратегии каждого вида вооруженных сил связано с серьезными трудностями, с одной стороны, из-за их обособленности, а с другой, как это ни парадоксально, из-за их все возрастающей зависимости друг от друга, особенно из-за возможностей широкого использования военной авиации другими видами вооруженных сил. Значительное число исследований, основанных на теоретическом анализе и учитывающих уроки истории, посвящено стратегии армии и флота, меньше — авиационной стратегии. В результате были разработаны всесторонне обоснованные стратегические доктрины для каждого вида вооруженных сил. Однако вопросу разработки новых концепций совместной и объединенной стратегии на театрах военных действий уделялось слишком мало внимания. Исторических данных об этих важных видах стратегии на высоком уровне явно недостаточно, и в этом, вероятно, кроется главная причина того, что ясного понимания совместной и объединенной стратегии сейчас нет. Можно без преувеличения сказать, что совместная стратегия представляет собой результат соглашения между стратегиями трех видов вооруженных сил. В еще большей степени это относится к объединенной стратегии, которая также представляет собой результат компромиссного соединения отдельных элементов национальных стратегий союзников, на которые часто очень сильное влияние оказывают различные политические соображения, а также личные достоинства и авторитет союзного руководства, причем в ущерб военным факторам.

По-видимому, стратегии соответствующих видов вооруженных сил каждого государства, входящего в коалицию, должны быть подобны или даже идентичны стратегиям соответствующих видов вооруженных сил всех других государств. Однако на деле это далеко не так, причем не только в отношении стратегии, но и в отношении привычек, обычаев, потребностей и задач каждого из видов вооруженных сил. При таких обстоятельствах и при отсутствии единой всеобъемлющей стратегии, которая могла бы включить в себя любую другую, согласованное использование стратегических или военных ресурсов является трудным делом.

Наряду с национальной стратегией мы должны разработать в мирное время объективную союзную стратегию, в которую национальная стратегия любого союзного государства не просто включалась бы, а была бы подчинена ей, как часть целому. Непрочное состояние мира, в котором находятся государства, достаточно убедительно говорит о том, что мы не можем ждать, пока разразившаяся война заставит, наконец, политическое руководство и верховное командование нашей страны принять необходимые решения. В отношении стратегии решения нужно принять безотлагательно. Существование союзной стратегии гарантировало бы, что такие решения были бы не только быстрыми, но и, насколько это возможно в пределах человеческих способностей, мудрыми и в равной мере экономичными. В наш век технического прогресса подобная союзная стратегия, опирающаяся на достаточное количество сил, в ближайшем будущем, бесспорно, могла бы предотвратить и тотальную, и ограниченную, и локальную войны.

Кингстон-Макклори Э. Дж., "Глобальная стратегия"